Он отложил нож и вилку – наверное, задумался.

– Да, – наконец произнес он. – Хочешь, я отвезу тебя туда как-нибудь? Чтобы ты получила какое-то представление.

– Нет. Нет, я не уверена, что…

– Послушай. Мы никуда не поедем. Ты огорчена. Я не хочу тебя огорчать.

– Ничего подобного. Правда. Поезжайте. Все-таки это наше прошлое, приятно, что оно принесло какие-то хорошие плоды. Поезжайте.

Нужно открыто принимать то, что случилось с вашими взаимоотношениями, не прятаться от прошлого, чтобы двигаться вперед. Так говорил психолог.

Какое-то время они ели молча. Справа от них пара шепотом спорила о чем-то. Камилла не поворачивала к ним голову, улавливая напряжение в голосе женщины. Подошел официант, подлил ей вина в бокал.

– Утка выглядит аппетитно, – сказал Хэл и чуть переместился, чтобы крепче надавить ей на ногу.

– Да, – кивнула она. – Да, ты прав.

Кейти не спала, когда отец заглянул к ней в комнату. Она читала потрепанную книжку в мягкой обложке, и уже не в первый, а в третий раз. В последнее время она отказывалась читать что-то новое, просто перечитывала четыре или пять любимых книг по кругу, несмотря на то что знала, чем они закончатся, а некоторые абзацы даже помнила наизусть.

– Эй, привет, – сказал он тихо.

Она оторвалась от книги, подняв к нему ясное, бесхитростное личико. Глядя на свою восьмилетнюю красавицу, он всякий раз начинал переживать по поводу будущих обид и разбитых сердец.

– Тебе давно пора спать.

– Хорошо провели вечер?

– Чудесно.

Она, видимо, успокоилась, закрыла книгу и позволила подоткнуть со всех сторон одеяло.

– А завтра мы едем в Керби?

– Да, если все еще хочешь.

– Мама с нами поедет?

– Нет. Она хочет, чтобы мы с тобой хорошо повеселились.

– Но она не против?

– Конечно не против. Ей нравится, что у тебя появляются новые друзья.

Кейти тихо лежала, пока отец гладил ее по головке. В последнее время он часто так делал, просто радуясь возможности приголубить дочку в любой вечер, когда захочет.

Девочка заерзала, повернулась к отцу, нахмурив бровки:

– Папа…

– Да?

– Помнишь, когда ты ушел…

У него сжалось сердце.

– Да?

– Тебе надоела мама, потому что она не видит?

Хэл уставился на детское одеяльце с розовыми смешными котятами и цветочными горшками, потом опустил ладонь на руку дочери. Она накрыла ее второй рукой и пожала.

– Что-то вроде этого, милая. – Он помолчал, потом тяжело вздохнул. – Но дело не в маминых глазах. Совсем не в маминых глазах.

11

Традиционные курортные города снова вошли в моду. Она прочла об этом в одном из цветных приложений, в нескольких журналах по интерьерам, а также в «Индепендент», посвятившем этой теме очерк. После нескольких десятилетий, когда удовольствия от ветровок, бутербродов с песком и пятнистых посиневших ног заменили лосьонами для загара и дешевыми турами «Все включено», тенденция снова начала понемногу меняться, и семьи, в особенности молодые, возвращались теперь к традиционному отдыху в прибрежных городках, стараясь поймать мифическую наивность своей юности. Те, кто побогаче, расхватывали полуразвалившиеся коттеджи или бунгало, остальные же скупали пляжные домики, отчего цены на них взвились до заоблачных высот. Сидмут вместо Сан-Тропе, Аликанте, замененный Олдебургом… Все, кто что-нибудь собой представлял, теперь прогуливались по якобы нетронутому цивилизацией приморскому городку, обедали в семейных рыбных ресторанах и восхваляли радости доброго старого ведерка с совочком.

Только вот Мерхему никто почему-то об этом не сказал. Дейзи, медленно проезжая по маленькому городку с заполненным доверху багажником, куда она еле втиснула детскую коляску, высокий стульчик и несколько мешков для мусора, набитых одеждой, разглядывала пыльную лавку, где продавалось все для вязания, супермаркет, торговавший уцененными товарами, церковь адвентистов седьмого дня и внезапно испытала дурное предчувствие. Никакого сравнения с Примроуз-Хилл. Даже залитый молочно-ярким светом весеннего солнца городок казался поблекшим и усталым, застрявшим в непривлекательном безвременье, где все смелое и красивое обречено быть заклейменным как нежелательное и вычурное.

Она остановилась на перекрестке. Две пожилые женщины прошаркали мимо, одна из них тяжело навалилась на магазинную тележку, тем временем вторая громко сморкалась в яркий носовой платок, а на голове у нее красовался прозрачный пластиковый шлем, придавивший волосы.

Пятнадцать минут Дейзи колесила по городу в поисках дома и за это время увидела всего двух человек не пенсионного возраста. Контора по продаже автомобилей рекламировала в первую очередь сделки, предлагавшие «мобильность» людям с физическими недостатками, а единственный попавшийся ей на глаза ресторан влез между магазинчиком слуховых аппаратов и сразу трех выстроившихся в ряд благотворительных лавок, демонстрировавших на витринах унылые трофеи: допотопную посуду, мужские брюки больших размеров и никому не нужные симпатичные игрушки. Единственное, что примиряло с этим городом, насколько могла судить Дейзи, – бесконечный пляж с осыпающимися волнорезами и ухоженный городской парк во всем своем древнем великолепии.

Увидев мужчину с маленькой девочкой, Дейзи опустила стекло и позвала:

– Прошу прощения!

Он поднял на нее взгляд. Одежда выдавала в нем относительно молодого человека, но лицо за очками с тонкой оправой выглядело изможденным, преждевременно состарившимся.

– Вы местный?

Он взглянул на маленькую девочку, которая держала коробку с батарейками, отчаянно пытаясь достать оттуда одну.

– Да.

– Не могли бы вы подсказать, где здесь вилла «Аркадия»?

Он слегка дернул головой, услышав знакомое название, и присмотрелся к Дейзи внимательнее.

– Вы, наверное, дизайнер?

О боже, видимо, правду говорят об этих городках. Ей удалось улыбнуться.

– Да. Во всяком случае, буду, если сумею отыскать дом.

– Он недалеко. Вам нужно свернуть направо, доехать до кольцевой развязки, а дальше по дороге вдоль парка. Она проходит по утесу. Последний дом, до которого доберетесь.

– Спасибо.

Девчушка дернула отца за руку.

– Па… – нетерпеливо заныла она.

– Думаю, вас там ждет предыдущий хозяин. Удачи, – добавил мужчина и, неожиданно улыбнувшись, ушел, прежде чем она успела спросить, откуда он это знает.

Дом все компенсировал. Она это поняла сразу, как только его увидела: широкий, белый, с необычными углами, и почувствовала вспышку восторга, удовольствие от нового холста, стоило ему развернуться перед ней на вершине крутой дороги. Он оказался больше, чем она ожидала, длиннее и ниже, с несколькими рядами иллюминаторов и квадратных окон, смотрящих на мерцающее море. Элли крепко спала, устав от дороги, поэтому Дейзи открыла дверцу, отлипла от синтетического сиденья и ступила на гравий. Вся усталость и онемелость в теле улетучились, как только она охватила взглядом современный силуэт, смелые резкие углы здания, вдохнула свежий соленый воздух. Ей даже не нужно было заходить внутрь: дом казался огромным осколком скалы на фоне океанской бухты, под широким небесным сводом. Она и так знала, что просторные комнаты залиты светом. Даниель в свое время сделал фотографии, привез их, когда она сидела дома с маленькой Элли, и она успела поработать по ночам, кое-что придумать, набросать первоначальные эскизы. Но фотографии не отдавали ему должное: в них не было даже намека на его минималистскую красоту, строгий шарм, а планы, которые у нее были, сразу показались робкими, слишком приземленными.

Она оглянулась, проверила, спит ли Элли, и легко сбежала вниз, к открытым воротам, которые вели в сад. Мощенная плиткой и заросшая лишайником терраса с облупившейся побелкой, затем несколько ступеней с нависшей над ними сиренью, а дальше – выход на пляж. Легкий морской ветер что-то задумчиво шептал в ветвях двух сосен, целая колония перевозбужденных воробьев время от времени вылетала из непомерно разросшегося боярышника, служившего изгородью, и тут же ныряла обратно.