– Ты что, нарочно сконфузила меня перед теми людьми? Лотти! Поверить не могу, что ты наболтала столько ерунды насчет моря. Можно подумать, тебе не все равно, какая там обитает рыба, – ты ведь даже плавать не умеешь!

Лотти хотелось поговорить с ней об истории венгерских принцесс и о том, что Аделина поцеловала руку Френсис, словно ее почитательница, а также о том, кем им приходится Джордж (не похоже, чтобы он был мужем одной из них: слишком большое внимание он оказывал обеим женщинам). Ей хотелось поговорить об Аделине, которая сидела сложа руки на софе и ничего не делала, когда вокруг столько работы и в доме царит полный хаос.

Но Селия в эту минуту увлеченно беседовала с Бетти Крофт, обсуждая возможность поездки в Лондон до конца лета. Поэтому Лотти ничего не оставалось, как только сидеть и ждать, когда утихнет эта летняя буря.

Только беда в том, что Селия рассердилась на Лотти не на шутку. Время шло, облака на небе становились темнее, наливаясь дождем, кафе заполнили непослушные дети с раздраженными родителями, которые несли в руках мокрые, грязные пляжные полотенца, а она по-прежнему не обращала внимания на Лотти – ни на ее попытки вступить в разговор, ни на ее предложение отведать кусочек пудинга. Даже Бетти, которой обычно нравилось наблюдать яростные перепалки между подругами, начала испытывать неловкость.

«О боже, – подумала Лотти, безропотно смиряясь, – мне еще аукнется тот визит».

– Пожалуй, пойду домой, – вслух произнесла она, глядя на кофейную гущу на дне чашки. – Погода портится.

Джо поднялся с места:

– Тебя проводить? У меня есть зонтик.

– Как хочешь.

В одной из комнат, должно быть кабинете, у стены стоял портрет Аделины Арманд. Не обычный портрет, а какой-то неряшливый, небрежный, словно художник не видел как следует, куда класть краски, и делал мазки наугад. Но все равно в портрете угадывалась хозяйка дома. Ее иссиня-черные волосы. Ее полуулыбка.

– В субботу над Клактоном прошла буря. Снег в апреле, можешь поверить?

Ей было наплевать на машину. Она даже не захотела взглянуть, каков ущерб. А тот мужчина – Джордж – отсчитал несколько банкнот так, словно это были простые бумажки.

– В теплый солнечный день вдруг посыпал град – и все за какие-то пару часов. А ведь на пляже отдыхали люди. Полагаю, некоторые из них даже плавали. Ты промокнешь, Лотти. Держись за меня.

Лотти просунула руку под локоть Джо и обернулась, чтобы разглядеть фасад виллы «Аркадия». Единственный дом из всех, что она когда-либо видела, который одинаково величественно смотрелся со всех сторон. Видимо, архитектор не мог допустить, чтобы вид сзади или сбоку уступал фасаду.

– Джо, ты бы хотел жить в таком доме? – Лотти остановилась, не обращая внимания на дождь. У нее слегка кружилась голова, словно события дня выбили ее из равновесия.

Джо посмотрел на нее, затем бросил взгляд на дом и слегка нагнулся, проверяя, хорошо ли она укрыта зонтом.

– Слишком уж он похож на корабль.

– Но это и хорошо. Ведь рядом море.

Джо выглядел озабоченным, словно не мог ухватить суть ее слов.

– Представь. Можно помечтать, что ты на лайнере. Плывешь в океане. – Лотти закрыла глаза, на секунду забыв о ссоре с Селией и воображая себя на верхних этажах дома. Как повезло той женщине, что вокруг нее столько простора, столько места, чтобы посидеть и помечтать. – Если бы у меня был такой дом, я бы, наверное, стала самой счастливой девушкой в мире.

– Я бы хотел дом с видом на бухту.

Лотти удивленно взглянула на Джо. Никогда раньше он не говорил о своих желаниях. Именно это качество делало его таким легким, хотя и не очень интересным собеседником.

– Правда? Ну а я хотела бы дом с видом на бухту, с окнами-иллюминаторами и огромным садом.

Джо слегка улыбнулся, уловив какие-то нотки в ее тоне.

– И с огромным прудом, в котором плавали бы лебеди, – добавила она, поощряя его продолжить.

– И с араукарией, – сказал он.

– О да! – воскликнула она. – Непременно с араукарией! И с шестью спальнями, а еще с отдельной гардеробной. – Теперь они шли медленнее, лица их порозовели от мелкого дождя, принесенного с моря.

Джо задумчиво нахмурил лоб:

– И с пристройкой на три машины.

– Вечно ты со своими машинами! Я хотела бы большой балкон, чтобы выйти туда из спальни и оказаться над морем.

– Под балконом – бассейн. Чтобы можно было просто спрыгнуть с него, если захочешь окунуться.

Лотти расхохоталась:

– С утра пораньше! Прямо в ночнушке! Точно! А на первом этаже – кухня, чтобы горничная подала мне завтрак, когда я наплаваюсь вдоволь.

– И стол, прямо у бассейна, чтобы я мог сидеть там и наблюдать за тобой.

– А еще один из тех больших зонтов… Что ты ска… – Лотти замедлила шаг. Улыбка исчезла с ее лица, и она краем глаза настороженно посмотрела на Джо. Ей даже показалось, что он уже не так крепко держит ее руку, как будто ожидает, что она вот-вот отстранится. – Ох, Джо… – Лотти вздохнула.

Они начали молча карабкаться вверх по крутой тропе. Одинокая чайка полетела впереди них, временами опускаясь на перила, убежденная, вопреки очевидному, что сейчас обязательно появится угощение.

Внезапно рассердившись, Лотти махнула рукой, прогоняя птицу.

– Я уже говорила тебе, Джо, что в этом смысле ты меня не интересуешь.

Джо смотрел прямо перед собой, щеки его слегка побагровели.

– Ты действительно мне нравишься. Даже очень. Но не так, как тебе хотелось бы. И очень тебя прошу больше об этом не говорить.

– Я просто решил… Я подумал… когда ты заговорила о доме…

– Это была игра, Джо. Глупая игра. Ни у тебя, ни у меня никогда не будет дома даже в два раза меньше «Аркадии». Идем. Не дуйся, пожалуйста. Или я буду вынуждена пойти дальше одна.

Джо остановился, отпустил руку Лотти и повернулся к ней лицом. Он помрачнел и казался совсем юным.

– В таком случае обещаю, что больше никогда не заговорю об этом. Но если бы ты вышла за меня, Лотти, тебе не пришлось бы возвращаться в Лондон.

Она взглянула на зонт, затем отодвинула его от себя, позволив морским брызгам и дождю покрыть ее голову тонким туманом.

– Я не собираюсь замуж. И, как я уже говорила, не собираюсь возвращаться, Джо. Никогда.

2

Миссис Колкухоун сделала глубокий вдох, разгладила спереди юбку и кивнула пианистке. Ее гнусавое сопрано взмыло вверх, словно юный скворец, совершающий первый робкий полет, и полетело в дальний конец переполненной комнаты, после чего рухнуло вниз, как подстреленный жирный фазан, заставив Сильвию и Фредди, нашедших убежище за кухонной дверью, сползти на пол, зажимая рты и хватаясь друг за дружку, чтобы не дать вырваться наружу безудержному хохоту.

Лотти пыталась удержать улыбку, покусывая губы.

– Я бы не слишком веселилась, – прошептала она не без удовольствия. – Ты записана выступать с ней в дуэте на собрании «Вдов и сирот».

За шесть коротких месяцев, прошедших с момента возникновения «салонов» миссис Холден, они приобрели некую славу (или сомнительную известность – никто точно не знал) в культурных сферах мерхемского общества. Почти все, кто считал себя уважаемым в городе человеком, посещали раз в две недели субботние собрания, заведенные миссис Холден в надежде скрасить, как она выразилась, «легкой ноткой культуры» жизнь приморского городка. Дам приглашали прочесть отрывок из какой-нибудь хорошей книги (выбор этого месяца пал на избранные произведения Джорджа Герберта [3] ), или сыграть на пианино, или, если кто-то наберется храбрости, спеть песенку. В конце концов, разве есть у их друзей в этом городе хоть какие-то причины полагать, что они живут в вакууме?

И если в голосе миссис Холден звучал намек на печаль, когда она задавала этот вопрос (что делала часто), в том виновата кузина Анджела, которая жила в Кенсингтоне и однажды со смехом заметила, что культурную жизнь Мерхема в большой степени обогатило бы строительство пирса. От этих слов улыбка миссис Холден, не сходившая с ее лица, заметно дрогнула, и прошло несколько месяцев, прежде чем она сумела заставить себя вновь пригласить Анджелу.